|
"КОЖА, В КОТОРОЙ Я ЖИВУ"
ЧУЖАЯ КОЖА, или ПРИТВОРИТЬСЯ КРОНЕНБЕРГОМ
Все мы знаем, что обычно бывает, когда сапоги начинает тачать пирожник, а режиссер, прославившийся мелодрамами, вдруг пытается преуспеть с триллером: сапоги, как правило, оказываются всмятку, а постановщику приходится выслушивать объяснения критиков, почему принципы фэн-шуя отвергают присутствие свиного рыла в калашном ряду. Исключения, увы, редки. Итак, в наш прокат вышел новый фильм Педро Альмодовара "Кожа, в которой я живу", представляющий собой попытку доказать маловерам, что выход за пределы амплуа не всегда ведет к катастрофе.
Добрый доктор
На главную роль мэтр испанского кино позвал Антонио Бандераса, не снимавшегося в его проектах двадцать лет. Тот играет сумрачного доктора Роберта Ледгарда, совершившего прорыв в области создания искусственной кожи. Благое дело, что говорить, однако наш гений явно нарушил на пути к открытию все мыслимые принципы врачебной этики. Так, публике дают понять, что успех протагонисту во многом обеспечили незаконные эксперименты над таинственной женщиной Верой (Елена Анайя), живущей в доме ученого на правах пленницы.
Болезненные отношения Ледгарда и загадочной пациентки составляют главную тайну триллера, к раскрытию которой Альмодовар деликатно и неспешно подталкивает зрителя с помощью флэшбэков. Эти экскурсы в прошлое освещают драматические события из жизни дока, превратившие его из светила медицины в маньяка, одержимого планом изощренной мести. На этом, пожалуй, стоит остановиться, дабы не сказать лишнего и не испортить припасенный режиссером сюрприз...
Искусство мимикрии
Видимо, автор "Кики" и "Высоких каблуков" понял, что его последние картины не дотягивают до уровня хитов 90-х. Вот и попробовал себя на поприще угрюмой психологической страшилки, адаптировав для экрана роман Тьерри Жонке "Тарантул". И всё же сломать рамки амплуа так и не смог: при всех соблюденных жанровых условностях "Кожа, в которой я живу" в считанных кадрах похожа на заявленный чиллер — а на деле мы лицезреем все ту же альмодоваровскую испанскую мелодраму с ее типичными родимыми пятнами: трансгендерными мотивами, неоднозначным образом матери, довлеющим над героями бременем былых трагедий и сентиментальной жестокостью. А попытки Альмодовара нагнетать саспенс вызывают в лучшем случае снисходительную усмешку: маэстро просто не умеет снимать в необходимом для этого специфическом ключе!
Мастерство, конечно, не пропьешь — на протяжении почти двухчасового фильма постановщик все-таки выдает ряд сильных и действительно впечатляющих эпизодов. Беда в том, что они перемежаются неубедительными потугами в стиле "выстрелю в воздух и всех напугаю", лишними сюжетными ходами и совершенно ненужными мелодраматическими закидонами. В результате на выходе всё равно получается крайне неровное кино, в котором поставленные задачи достигаются неверными средствами. Как будто Альмодовар вознамерился натянуть на себя чужую кожу и притвориться Дэвидом Кроненбергом. А кожа-то нашему дону Педро не по размеру — вот его тут же и разоблачили! Так что максима про сапоги и пирожника в отношении Педро Альмодовара остается актуальной. К сожалению.
|